А тут ещё и день выдался редкостный: солнце, безветрие, тепло, воздух звенит, Байкал чист и застывше тих, далеко в воде взблёскивают и переливаются камни, на дорогу то пахнёт нагретым и горчащим от поспевающего разнотравья воздухом с горы, то неосторожно донесёт прохладным и резким дыханием с моря. Товарищ мой уже часа через два был подавлен обрушившейся на него со всех сторон дикой и буйной, творящей пиршественное летнее торжество жизнью, дотоле им не только не виданной, но даже не представляемой. Повторю, она была в самом расцвете и самом разгаре. Прибавьте к нарисованной картине ещё горные речки, с шумом сбегающие в Байкал, к которым мы раз за разом спускались испробовать водицы, сполоснуть лицо и посмотреть, с каким таинством и какой самоотверженностью вливаются они в общую материнскую воду и затихают в вечности; прибавьте частые тоннели, аккуратные и прохладные, с копнами сена внутри рядом с рельсовой ниткой, и торжественно и строго высящиеся над ними скалы.. Вспоминаю себя в ясную и лунную, широко распахнутую тёплую ночь на байкальском льду. Было это в марте, когда стремительно нарастает день, загустевает от запахов воздух, а вечерами с Байкала высокой прозрачной, всё уплотняющейся синевой надвигаются сумерки. В сумерках я и сошёл с берега, рассчитывая через полчаса вернуться, и отправился в открытое море.

Распутин В.Г. Избранные произведения в 2-х томах. Со временем Байкал обмерили и изучили, применив для этого в последние годы даже и .

Байкал – глубокая любовь Валентина Распутина. Байкалу в творчестве писателя посвящены самые сокровенные слова и признания. Сочинения по произведению Байкал Распутин В.Г. Байкал · Человек в гармонии с природой в русской прозе XX века (На примере рассказа В, . Несколько уязвленный, сообщил, что в Байкале удается видеть и за сорок метров - и, кажется, прибавил, но он и этого не заметил. Валентин Распутин. Третья часть посвящена жемчужине России – озеру Байкал. В нем, как в зеркале, отразились все проблемы и успехи экологической .

В спину, подталкивая, поддувал слабый ветерок, снега, который лежал подле берега вытертой стланью, становилось меньше и меньше, он белел низкими кочковатыми пятнами, увлекающими шаг, чтоб дойти до этого пятна, до этого и этого, и пружинил под ногами с лёгким приятным шуршанием. Я не боялся заблудиться: огни на берегу видны издалека. Надо мной разгоралось и разрасталось чистое глубокое небо, справа стояла полная луна. Но и подо мной на продутых полянах льда мерцала сдавленным светом луна и тлели звёздные искры. Длинными стрелами набегали на меня подлёдные громы, прямо под ногами взрывались и раскатывались, но я скоро привык к ним и перестал пугаться.

Перешёл дорогу, с берега на берег ёлками, строем стоящими под ярким небом сумрачно и неловко, как закутанные фигуры. Байкал расходился передо мной всё шире, горы отступали, ветерок продолжал трогать спину. Я шагал и шагал. В детстве это называлось уводиной или заманкой. Кто видел, тот назад не воротился. Да ведь за бабой- ягой, не помня себя, не потянешься, это должна быть невиданная краса со сладкими речами.

От расслабленности я ничего не чувствовал и ни о чём, кажется, не думал. Я словно бы ненароком вступил в какое- то заворожённое царство иных, чем мы знаем, сил, иных звуков и времён, составляющих иную жизнь. Сплошное зеркало гололедья расстилалось впереди и позади, оно представлялось, как небо, покатым и, как небо же, горело всеми его огнями, но сосульчатыми и изогнутыми. Сияло сверху, сияло снизу, голубое сияние стояло на льду, и оно не было мертвенным, а струилось и дышало, ходило, точно световой круг, точно переливающийся гигантский калейдоскоп. Луна спустилась так низко, что виделась её налитость.

И шипение, шелест и шорох волнами спадали сверху и растекались по глади. Байкал сладостно- глухо ворчал, где- то капельно звенькали ледяные колокольцы, где- то струилось что- то и со вздохом оседало. Нечему было ни двигаться, ни звучать, но всё вокруг двигалось и звучало. Я вернулся назад уже за полночь, долго стоял перед берегом, оглядываясь назад на плавающий в сиянии Байкал, пока не почудилось мне, что натёкшее внизу небо пытается оторвать его - вот откуда повторяющийся треск - и поднять в воздух. И ещё стоял я, взойдя на берег, и ещё слушал и смотрел. И всё ждал чего- то, какой- то, как говорили раньше, апофеозы, долго ждал - и не дождался. Вместо послесловия.

Узнал, что в Иркутске вышла в свет эта книга . Они без лишних слов сказали: диктуйте адрес, и мы вам вышлем спецпочтой такое о Байкале и Распутине. Я ничего не мог сказать, распечатав посылку.

Весь рабочий день, от звонка до звонка просидел за столом, листая волшебные страницы, через край переполненные Байкалом и Распутиным.. С такой любовью и талантом исполнить сей труд могли только люди, любящие и того и другого бездонно. Книгу Теодор Гладков Его Величество Агент.

Готовя эту публикацию в . Такое волшебство могло родить только русское слово, а бескрайнее байкальское великолепие - природа, и оставить нам в наследство. Подготовил Анатолий Юрков, обозреватель. Взломаную Игру Гадкий Я тут.